Сирена уже отзвучала. До сумерек было ещё далеко, но в последнее время зомби переставали бояться дневного света. Случаи сумеречной охоты перевалили за полдюжины. Лучше не рисковать.
Я медленно брела к ограде из колючей проволоки, неохотно прощаясь с тёплым майским вечером. В какой-то момент меня догнал ещё один опаздывающий в укрытие. Я не сразу поняла, что это был мертвец. Он был совсем молоденький, с наивно-удивлённым выражением на гниющем лице. Мне не было страшно. Я уже давно не ребёнок, мне двенадцать лет, и я перевидала гнилого народца больше, чем иной взрослый, пока добиралась до этого, самого дальнего людского поселения запада. Я остановилась и сурово взглянула на юнца. Он не пытался напасть, только неуклюже махнул рукой, будто пытаясь поднять её. Потом я поняла, что он указывает под ноги.
Там, в прогалине, уже показалась из-под снега влажная земля. Под лучами заходящего нежного солнца поднимался пар. И из земли к этим лучам тянулись набухшие бутоны подснежников. Ещё день — и они раскроются. Я долго смотрела на первые в этом году цветы, и что-то переворачивалось у меня в душе.
— Красиво, — сказала я наконец, и голос у меня был куда мягче, чем я рассчитывала.
— Ауы-ы-ы-ы, — грустно ответил зомби. Он стоял совсем рядом, не отрывая взгляда от цветов, и казался счастливым.