in articulo mortis
Я была ребёнком, в которого поселили червей. Их было много. Чёрная тьма, ползущая по полу прямо ко мне. Когда ты в их власти, ты будто во сне. Странное оцепенение тела и мыслей. Ни пошевелиться, ни вздохнуть, и время как будто застыло, а ты — не ты, а кукла, чья-то марионетка. Пустая внутри. Заполненная червями. Ни памяти, ни сознания, ни ощущений, только полусонный лихорадочный бред, и звуки доносятся, как через толщу воды. Я не знаю, сколько лет или веков, или месяцев, или часов это длилось. Когда жуткая магия спала, шок чуть не убил меня. Я пришла в себя в огромном складском помещении, судя по сырости, расположенном на берегу реки или моря. Те, которые сделали это со мной, были поблизости, я слышала их голоса. Я была нужна им. Я до смерти боялась возвращения этого состояния, но черви были во мне, и я ничего не могла поделать. Только спрятаться и, пока меня ищут, попытаться найти среди стеллажей и ящиков что-то, что поможет мне защититься или избавиться от чар. Сколько веков… или мгновений… или человеческих лиц… сколько жизней будет потеряно, если это не закончится. Сама ткань реальности прорвётся, и эти слова никогда не были так уместны, потому что происходящее нельзя охарактеризовать с точки зрения времени, пространства, цвета, фактуры или здравого смысла.
Тьмы было много, нечеловеческой и неописуемой. Богатейший и глубочайший сон, который я просто не могу изложить, потому что слова нашей речи предназначены только для действий и состояний, а не для глубинной динамики и чуждого нашему сознанию смысла.
Впервые в растерянности.
Тьмы было много, нечеловеческой и неописуемой. Богатейший и глубочайший сон, который я просто не могу изложить, потому что слова нашей речи предназначены только для действий и состояний, а не для глубинной динамики и чуждого нашему сознанию смысла.
Впервые в растерянности.